Всего записей: 6126
Дата рег-ции: Окт. 2013
Откуда: Москва
АВТОРИТЕТ: 11 Повысить/Опустить
Интересное интервью с Данилой от Бюллетеня кинопрокатчика:
Цитата:
ДАНИЛА КОЗЛОВСКИЙ: «ТЕПЕРЬ У МЕНЯ НЕ ПОВЕРНЕТСЯ ЯЗЫК СКАЗАТЬ ЧТО-ТО ПЛОХОЕ В АДРЕС ПРОДЮСЕРОВ» Актер рассказал о своем первом опыте продюсерской работы в проекте «Статус: Свободен» Данила Козловский нынче повсюду: фильмы, реклама, глянцевые издания. Как актер он крайне востребован, но по-прежнему не останавливается на достигнутом. Теперь Козловский пробует себя еще и в кинопродюсировании. 21 января на экраны выйдет его дебют в этом качестве – ромком СТАТУС: СВОБОДЕН. Мы решили расспросить главного красавчика современного кино, зачем он стал решил освоить новую для себя область и что он думает про график релизов фильмов с его участием на следующий год.
Ваш продюсерский дебют – это спонтанное желание помочь Павлу Руминову реализовать идею, которая вам понравилась, или некий стратегический ход, обусловленный дальнейшими планами постепенно двигаться от актерства в сторону создания собственных проектов?
Переход в иное качество с картины СТАТУС: СВОБОДЕН я рассматриваю как некое логическое продолжение карьеры артиста, снимающегося в кино. Причем для меня продюсирование – не просто голые цифры (это на самом деле глубоко вторично, хотя и очень важно). Меня привлекает колоссальная творческая составляющая этой профессии, потому что продюсер причастен к рождению истории наравне с режиссером, наравне с артистами, наравне с другими членами творческой группы. Мне кажется это интересным уже последние года три-четыре.
Почему тогда продюсирование, а не режиссура?
У режиссуры есть свои нюансы, свои сложности, которыми нужно еще попробовать овладеть. Кто знает, может быть, это мой следующий шаг, потому что теперь я понимаю (ну или хотя бы отчасти стал понимать) процесс по-настоящему изнутри. Теперь у меня никогда не повернется язык сказать что-то плохое в адрес продюсеров. Я имею в виду настоящих продюсеров, которые пытаются делать серьезное кино. Раньше я мог в запале ввернуть что-то некорректное в разговоре по отношению к ним. Или дать какую-то недальновидную оценку производственному процессу. Теперь, став по другую сторону, я понимаю, что на самом деле все очень сложно. Это колоссально сложная профессия! Но быть режиссером, наверное, еще сложнее. И чтобы стать режиссером, как мне кажется, правильный этап – попробовать себя в качестве продюсера. Помимо всей художественной составляющей, очень важно понимать весь, грубо говоря, технический процесс.
Насколько нам известно, на картине СТАТУС: СВОБОДЕН вы были ответственным за кастинг. Что еще входит в ваши обязанности продюсера на этом проекте?
Вы знаете, мы на самом деле не разделяли, кто за что отвечает, что в чью вотчину входит. Нас трое продюсеров: я, Сережа Ливнев и Сережа Бобза. И мы все решения принимаем этой основной тройкой плюс Паша Руминов, конечно. И начиная со сценария, потом на утверждении артистов, при разработке общего концепт-дизайна фильма и дальше уже в процессе монтажа, озвучания и всей маркетинговой кампании, каждый из нас в той или иной степени ответственен за все. У нас не было такого, чтобы кто-то принимал решение единогласно. Все решения принимались коллегиально. Другое дело, что есть определенные сферы или, скажем, отдельные нюансы, в которых кто-то сильнее или опытнее. Или, допустим, во время промокампании кому-то сподручнее выйти на какого-то человека, поговорить с такой-то компанией и так далее. Это как броуновское движение, но не хаотичное, а на самом деле согласованное.
Вы оказались на этом проекте раньше, чем «Леополис». Это вашими усилиями они были привлечены к работе?
Нет, это как-то все очень органично вышло. Мы стали писать сценарий с Пашей, а дальше я, честно говоря, уже не очень помню. Кажется, потом Паша показал часть наработок Сереже Ливневу, и тому понравилась идея. Мы встретились с ним, обговорили все возможные партнерские нюансы и частности, а потом ударили по рукам.
Может, это будет слишком прямолинейный вопрос, и все же. Вот вы прям работаете над СТАТУСОМ? Не используют ли вас в данном случае как лицо проекта, как некоего персонажа, под которого проще выбивать какие-то вещи вроде спонсорства и так далее?
Я понял ваш вопрос. И если бы вы были внутри проекта, следили бы за ним на всех этапах создания, то, конечно, вы бы его не задавали. Он был бы уместен, если бы ко мне пришел «Леополис» и сказал: «Даня, у нас такой проект замечательный. Сыграй, пожалуйста, у нас и будь сопродюсером. Ну так, для витрины. А мы с помощью тебя будем...» Но мы все нашли друг друга еще до полного, как говорит Леонид Эмильевич Верещагин, пакетирования проекта, мы заключали договор и пустились в абсолютно неизвестное плавание с понятным жанром, но с кино особенным, как мне кажется, не совсем типичной комедией. Комедией, в общем-то, по моему мнению, умной. Другое дело, что все комедии должны быть умными, но это уже второй вопрос. Когда мы все вместе пишем сценарий, ищем артистов, снимаем за те деньги, за которые снимаем, боремся за тот монтаж, который в итоге принимается, и за тех будущих партнеров, которые сейчас уже являются нашими партнерами, то это все-таки, мягко говоря, не совсем использование моего лица. А главное – в этом нет необходимости. Это же не какой-то, допустим, собственный проект «Леополиса», который был мертвым и понадобилось его реанимировать, продвинуть за счет какой-то определенной персоны. Это наша общая история, наше кино и наши риски, связанные с этим фильмом.
Тогда следующий вопрос – вам как продюсеру. Утвердить на роль парня, который весь фильм волочится за своей бывшей, столь привлекательного актера, как Данила Козловский – это ли не мискаст? Вы думаете, среднестатистическая зрительница поверит в такое?
28 ноября, если я не путаю дату, состоялся показ фильма СТАТУС: СВОБОДЕН на одном очень интересном ирландском фестивале. Он называется Subtitle и одним из его руководителей является мой английский агент Ричард Кук. Я ему вместе с его партнерами предварительно показал картину, интересно было их мнение, и им очень понравился фильм, они буквально влюбились в него. В результате было решено устроить такой вот первый мировой показ на этом фестивале. Они сделали очень красивый вечер, куда созвали всех участников. И вот тут я уже перехожу к ответу на ваш вопрос, поскольку все участники фестиваля – это главные кастинг-директора Европы и Америки. Это люди, которые делают бондиану, ИНДЕНТИФИКАЦИЮ БОРНА, все комиксы Marvel, фильмы Стивена Спилберга, ДЕВУШКУ С ТАТУИРОВКОЙ ДРАКОНА и так далее. Все эти ведущие кастинг-директора ездят на этот фестиваль, куда приезжают ведущие молодые европейские актеры, чтобы показать свои фильмы, пообщаться между собой, чтобы потом это общение перетекло в определенные проекты с участием европейских артистов. Публика вполне специфическая, которая много что уже видала и которую, в общем, так просто не обманешь. Я не хочу показаться нескромным человеком, но это был очень успешный показ, гораздо успешнее, чем я ожидал. И потом, в ходе общения за бокалом «Гиннесса» (Ирландия же все-таки), мне довелось услышать мнения о нашем фильме. Во-первых, ни у кого не возникло никаких сомнений на данную тему, а во-вторых, фильм не об этом, хотя дорога, по которой идет наш герой, чтобы вернуть любимую, довольно извилиста и продолжительна. И такая реакция первых зрителей, реакция тех людей, которые становятся нашими партнерами, которые помогают нам эту картину раскачивать и выпускать широким релизом, позволяет мне верить в то, что все в ней достоверно.
Однако зритель, особенно российский, порой бывает довольно непредсказуемым. От него можно получить совершенно неожиданный фидбэк. Например, к трейлеру СТАТУСА, который уже крутится в кинотеатрах, нам доводилось слышать что-то типа «вот козел!» после эпизода с бородой в баре. Что вы в целом думаете о нашей кинотеатральной публике? Изменился ли российский зритель за последние годы?
Мне кажется, он поменялся за последнее время, безусловно. Не хочу обижать нашего зрителя в прошлом, но, как говорит Гамлет, все познается в сравнении. Может быть, я ошибаюсь, однако мне кажется, что зритель вырос, стал прозорливее, начал лучше разбираться в кино, и так просто его уже не проведешь, как делали многие наши коллеги лет пять назад. Он стал разборчивее, взрослее. А еще мне кажется, что это неправильная дорога, когда мы пытаемся прогнуться под зрителя, пытаемся уловить какую-то тенденцию, кем-то из наших коллег в прошлом схваченную, развить ее, сочинить какой-то свой продукт на основе и сунуть его зрителю в надежде, что тот заплатит свои 250 рублей за билет и принесет нам деньги. Во-первых, это губительно для индустрии, а во-вторых, нечестно по отношению к себе и по отношению к зрителю. Это уже, как мне кажется, не кинематограф, это заводской продукт.
А в чем с этой точки зрения ваша картина уникальна?
Я сейчас не хочу говорить об уникальности нашей картины, потому что это будет не совсем скромно. Но я знаю точно, что все люди, которые вовлечены в процесс, делали очень личное кино, ставя главной задачей поделиться этой личной историей со зрителями, поднять тему, которая касается абсолютно всех, поговорить о чем-то на самом деле важном, но языком очень легким, очень доступным, очень нежным, отчасти очень трогательным, отчасти смешным, нелепым, но, тем не менее, серьезным. Это наша попытка поговорить со зрителем посредством такого замечательного жанра, как романтическая комедия, но никак не попытка учитывать какие-то там наработки. Мы все (за это я отвечаю, простите мне мою самонадеянность и пафос) были абсолютно честными и искренними. И мне кажется, эта смелость быть искренним и честным нашим российским зрителем улавливается.
Да уж, наш зритель очень не любит, когда из него выжимают деньги. С вашей помощью в следующем году это попытаются провернуть шесть раз. СТАТУС: СВОБОДЕН станет первым из шести фильмов с вашим участием, выходящих в 2016-м. Вас не беспокоит такой расклад?
Начнем с того, что мои коллеги по другим проектам не будут выжимать деньги из зрителя. У нас не то качество фильмов, когда, кроме выжимания, ничего не остается. Согласен, что шесть фильмов – это многовато для одного года, но (к сожалению или к счастью, там посмотрим) так случилось исходя из графика релизов, исходя из определенных обстоятельств, в которых оказались компании, выпускающие эти проекты, потому что изначально планировалось, что половина из них выйдет в другое время. Это с одной стороны. А с другой стороны, я так скажу: может, это слишком смело, но если у кого-то возникнет ощущение, что я повторяюсь в этих шести фильмах, то я готов буду с этим человеком поговорить и ответить на его вопросы. Возьмите фильм ПЯТНИЦА, фильм СТАТУС: СВОБОДЕН, фильм ЭКИПАЖ, фильм ХАРДКОР, фильм МАТИЛЬДА и фильм ВИКИНГ. Вот посмотрим их все шесть, и если мы найдем повторяющиеся роли, тогда будем разговаривать.
Так проблема ведь даже не в ролях, а в повторяющемся маркетинге, в попытке привести зрителя на кино за счет вас.
Я честно ведь на сегодняшний день, выбирая ту или иную картину, отдаюсь ей полностью. Я не знаю, каков у меня кредит доверия зрителя, но какой-то точно есть, потому что я, грубо говоря, в низкопотребных фильмах не участвую. И мое участие – это своего рода гарантия как минимум интересного проекта. Другое дело, что он по каким-то причинам может не получиться – от этого никто не застрахован, но это не халтура и не примитивное зарабатывание денег. Это всегда попытка участвовать в интересном фильме, сделать хорошее кино. И разное кино, что самое главное. Ну а дальше уже, конечно, выбор за зрителями.
А что с продюсерским будущим? На «КиноПоиске» у вас заявлена еще одна продюсерская работа – [b]проект СЕЛФИ, его заявка обсуждалась в этом году сценарной группой Фонда кино[/b].
Я не участвую в этом проекте.
Ни как актер, ни как продюсер?
Нет. Я буду заниматься другими проектами как продюсер в следующем году, а этой историей мы пока не занимаемся. С моим товарищем и коллегой Петром Ануровым в данный момент мы разрабатываем другой проект. Очень важный для нас и, как нам кажется, очень интересный. Но об этом поговорим в будущем.
18.01.2016 Автор: Мария Мухина
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - "Весь мир - театр, а люди в нем - актеры"
Всего записей: 10367
Дата рег-ции: Июль 2014
Откуда: Ростов-на-Дону
АВТОРИТЕТ: 14 Повысить/Опустить
«К сожалению, я не умею проигрывать»
Данила Козловский о фильме «Статус: Cвободен»
Данила Козловский рассказал «Газете.Ru» о своем продюсерском дебюте «Статус: Cвободен», а также объяснил, как писать фильмы под себя и как не надоесть зрителю.
21 января на экраны выходит одна из главных российских премьер этой зимы — фильм Павла Руминова «Статус: Свободен», который стал продюсерским дебютом исполнителя главной роли Данилы Козловского. Картина представляет собой романтическую комедию наоборот — рассказывает не о том, как герои, преодолевая трудности, строят семейное счастье, а о том, как пытаются мирно и по-дружески расстаться. Это не делает фильм менее смешным — тем более что герой Козловского по вечерам подрабатывает стендап-комиком. Фильм уже собрал восторженные отзывы первых зрителей и критиков, а Данила Козловский рассказал «Газете.Ru», как он стал продюсером.
— Я знаю, что идея фильма родилась во время вашего разговора с Руминовым почти спонтанно. А до этого у вас возникало желание стать продюсером.
— Да, это было осознанное решение. Еще до встречи с Пашей я понимал, что у меня есть внутренняя потребность и желание заниматься фильмами не только как актер. Уже давно хотелось попробовать развить историю с самого начала — грубо говоря, с рассказа, со слова. И тем не менее для меня «Статус: Свободен» — это настоящее чудо. На моих глазах и при моем участии история, рассказанная мне в кафе на Покровке, превратилась в настоящее большое кино. Причем на момент встречи с Пашей мы занимались совсем другим проектом, который, к сожалению, так и не состоялся. Он просто по случаю, что называется, рассказал несколько забавных эпизодов, которые оказались совершенно реальными фрагментами истории его эпического расставания с девушкой. Я сразу сказал, что это готовое кино, он ответил, что вся история у него подробно записана в блокнотах, и мы начали работать. Потом Паша показал первые наброски моему коллеге Сереже Ливневу, и вот так мы стали делать кино.
— То есть вы подключились уже на этапе сценария?
— Да. Паша приезжал в Петербург — я тогда репетировал, кажется, «Коварство и любовь». Всю первую половину дня мы сидели и писали, потом я уходил на репетицию, а Паша писал. Но я подчеркиваю, что над фильмом и над сценарием я работал исключительно как продюсер. «Статус: Свободен» — это абсолютно Пашина история. К чужой славе я подмазываться не собираюсь — при том, что там есть к чему примазаться.
— Вы сразу решили самостоятельно сыграть главную роль?
— Да. А что еще на первых порах я мог инвестировать в фильм, кроме себя? У меня не было больших денег, чтобы входить в долю. Кроме того, я понимал, что вкладывать собственные деньги пацану, который продюсирует свое первое кино, мягко говоря, недальновидно. И наконец, мне было интересно сыграть роль, которую мне вряд ли кто-то предложит в ближайшее время. Это, кстати, еще одна причина, по которой я решил стать продюсером: ты сам для себя находишь или пишешь совершенно неожиданный, нестандартный материал.
— Что вы имеете в виду?
— Ну, во-первых, это комедия, и комедия такого рода, какие в нашем кино встречаются крайне редко. Я уже как-то говорил, что у нас в стране комедия — изуродованный жанр. Как правило, это очень примитивные, пошлые, прямолинейные и, в общем, скучные картины, без какого-либо высказывания. В которых просто невозможно существовать. И не потому, что я рафинированный сноб, интеллектуал или что-то такое, а потому, что я просто не умею этого делать. Мне хотелось попытаться навязать собственное представление об этом жанре. «Статус: Свободен» — это такая лирическая драматическая комедия: кино доброе, легкое и смешное, но при этом неглупое.
— А каково было перевоплотиться, по сути, в неудачника? Даже в «ДухLess» герой, несмотря на внутренние метания, был победителем…
— Да, конечно, это было для меня одной из самых интересных причин делать это кино. Это круто, что есть такая возможность — обнаглеть и написать историю под себя, это один из этапов моего развития как артиста. Что касается конкретно этого героя, Никиты Колесникова, то я не могу назвать его неудачником в полной мере. Это такой, знаете, невероятно обаятельный тип людей, мне сложно его описать, но мы все их знаем, я постоянно их встречаю. В том, что происходит с Никитой, очень много грустного и смешного. Он не может до конца понять и осознать, что с ним случилось, но не из-за глупости, а из-за того, что испытывает и чувствует гораздо больше, чем, скажем, я сам.
— А от вас в нем что-то есть?
— Мне кажется, да. Несмотря на то что мы, конечно, очень разные. Мы оба часто неуверенные в чем-то, закомплексованные. Но при этом у него есть свои замечательные особенности. Он открытый, наглый, смелый.
— Вы сами боитесь проигрывать?
— Знаете… К сожалению, я, наверное, не умею проигрывать. Есть, разумеется, какая-то светская оболочка, которая научилась сохранять лицо, улыбаться, не опускаться до оскорблений и разборок. Но внутри все куда более взнервлено, и, как человеку амбициозному, мне всегда проигрывать сложно. К счастью, рядом оказываются люди, которые умеют хоть немного обезболить это состояние.
— В этом году у вас выходит шесть фильмов. Не боитесь надоесть, как это в какие-то моменты случалось, например с Безруковым или Хабенским?
— Во-первых, я не хочу и не буду себя сравнивать с другими артистами. А во-вторых, я готов ответить на любые вопросы по поводу каждой из этих картин, если таковые появятся. Они все мне по-своему дороги и по-своему для меня важны. На самом деле фильмы снимались в разное время, и то, что они выходят в один год, — стечение обстоятельств. Но к счастью, они все очень разные — по жанру, формату, даже по языку. Короче говоря, отвечая на ваш вопрос, я сделал все, чтобы не надоесть. Надеюсь, что этого не случится.
— То есть вы не боитесь, что станете заложником амплуа, лицом с обложки?
— Продюсирование для меня один из способов не цементироваться в чем-то привычном и благополучном. Кроме того, мне интересно все неожиданное, что вдруг возникает рядом. Когда Илья Найшуллер предложил мне роль в «Хардкоре», я поразился, что он увидел меня в роли слепого альбиноса. Разумеется, я согласился, потому что никогда ничего подобного не делал. Или роль в «Викинге» — человека, который проходит путь с самого дна к чему-то светлому. Семь лет назад у меня была картина «Весельчаки». Не самая обычная, мягко говоря (там Козловский сыграл одного из участников травести-шоу. — «Газета.Ru»). Помимо всего прочего это очень интересно выводить себя из зоны привычного и собственного комфорта.
— Значит, и продюсерскую карьеру вы продолжите в ближайшее время?
— Да, обязательно, у меня уже есть в стадии разработки несколько проектов, которые тоже позволят мне сыграть что-то неожиданное. В двух из них я также выступаю и продюсером.
Изображение уменьшено (Нажмите для увеличения)
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - Do You like me now?
Всего записей: 10367
Дата рег-ции: Июль 2014
Откуда: Ростов-на-Дону
АВТОРИТЕТ: 14 Повысить/Опустить
Цитата:
Интервью Данилы Козловского Новой Газете
Данила КОЗЛОВСКИЙ: «У нас не только успех публичен, но и позор.
Самый востребованный актер российского кино — о моральном выборе, работе в Голливуде и профессиональной несвободе
При лучезарной делоновской внешности, которую готов нещадно эксплуатировать кинематограф, Данила Козловский обожает тотальные преображения: от травести в трагикомедии «Весельчаки» до монстра-альбиноса в фантастическом боевике «Хардкор». А пока по нему сохнет глянец… он месяцами репетирует Гамлета. Ведущий актер Малого драматического театра играет Шекспира, Шиллера и Мюссе, Чехова, Гроссмана и Равенхилла. Без преувеличения сегодня он самый востребованный актер российского кино. В ближайшее время выходит гротескная комедия «Статус: Свободен», история про расставание, которую он сам и продюсировал. Следом главный блокбастер года «Викинг», исторический кинороман «Матильда», хоррор «Хардкор», триллер «Экипаж», комедия «Пятница»… Продюсеры и режиссеры под него дают деньги, поклонницы ездят за своим кумиром по свету, он снимается в громких хитах, поет в Большом театре, его приглашают на работу в Голливуд. Причем не на шаржи «злобных раша»; в «Академии вампиров…» он — романтический герой.
С Голливуда, пожалуй, и начнем.
— Это удивительный опыт. Работая на одной площадке с американцами, англичанами, ирландцами, понимаешь, насколько все возможно в этом мире. Ксения Раппопорт как-то заметила: «Когда я снималась в Италии у Джузеппе Торнаторе, ощущение было, будто идешь по воде». Вот и мне представилась «возможность невозможного». Хотя всюду те же страхи, сомнения, прозрения, комплексы. Голливудская съемочная группа — сплоченная интернациональная команда, создающая кино для мирового проката. С точки зрения индустрии работа слаженная, как симфонический оркестр. Каждый отвечает за то, что делает. Во главе угла вопрос репутации, личной ответственности.
— В кинематографе вашим крестным отцом стал Алексей Герман-младший, в «Гарпастуме» передавший ощущение веселой и страшной энергии, охватившей страну, как предвестье глобальной катастрофы Первой мировой. Потом были гробокопатель Борман в «Мы из будущего», «истраченный жизнью» Митя в «Мишени» Зельдовича, фанатично преданный хоккею Харламов в «Легенде №17», силящийся прорвать круг глянцевой бесплодности Макс в «Духлесс», истово верящий в сталинскую утопию выпускник разведшколы Дорин в акунинском «Шпионе». Может, вы сознательно вшиваете в роли какие-то нерешаемые темы нынешнего дня? К примеру, ваш рискованно осовремененный Дубровский всего-то хочет быть честным. Но сегодня это уже практически невозможно, порой смертельно опасно.
— Наверняка вы обращали внимание на неадекватность реакции в ответ на нормальное поведение. «О, ты сказал «спасибо»! Ты такой воспитанный!» Уступил место, дверь кому-то открыл. Помог деньгами. Вроде всё, как в детских книжках, как мама учила. Но сегодня такие вещи вызывают изумление. «Ты меня не кинул? Не подвел, не обманул? Вот это да. Старик, спасибо!» Сам факт этого изумления говорит о времени. О нас. Когда человек не соглашается на что-то, с его точки зрения, неправильное, ведет себя нормально, часто это вызывает бурную, не совсем адекватную реакцию. Редактор глянца с многомиллионным тиражом звонит: «Вы действительно отказались от нашей обложки? Почему?» Объясняю вескую для меня причину. И она признается, что поражена… не могла поверить: артист отказывается от обложки?!
— Судя по всему, вы значительно реже говорите «да», чем «нет». Слышала: вы отказались от съемок в продолжении успешнейших «Мы из будущего». Сочли, что сценарий второго фильма спекулятивный с привкусом ксенофобии. А еще говорят: что взять с артиста — профессия зависимая. Каковы ваши аргументы для работы?
— Не могу согласиться с коллегами, убежденными, что дело наше подневольное, мол, мы всего лишь чужие тексты произносим. Недавно по одному из телеканалов шел отвратительный сериал. Знакомый актер, снявшийся в нем, страшно переживал. У нас же не только успех публичен, но и позор. Потом пил неделю, оправдывался: «Я не политик, даже не режиссер. Не мне отвечать за идеологию и качество фильма». Полагаю, за то, что происходит в кадре, во многом все равно отвечаешь ты. Конечно, никто не защищен от ошибок. Случается, затевают одно, в итоге что-то не срастается. Кино — плод усилий многих и потому непредсказуемо. Но если ясно, какова идеология фильма как высказывания… Ты не должен себя обманывать и надеяться: как-нибудь пройдет. Вот ни фига не пройдет.
— Для меня ваш Лопахин — центр додинского спектакля «Вишневый сад» — тихой драмы мира, катящегося в пропасть. Ермолай Алексеевич — сплав обаяния и цинизма, беспощадности и водевильности. С неуемной жаждой реванша, отмщения за прошлые обиды этот характер напомнил Карандышева Островского. Но Лопахин крупнее, опасней, современней.
— Думаю, успех спектакля в разных странах и связан с его актуальностью. Но созвучие с сегодняшним днем достигается не за счет плазменных панелей, мобильных телефонов и солярия на сцене. Все аутентично, и мои часы (Данила говорит «не часы Лопахина, а мои часы». — Л.М.) действительно часы начала ХХ века. При этом Ермолай Алексеевич вполне сегодняшний человек. Можно, конечно, сыграть эдакий привычный образ влюбленного в Раневскую купчишку… Но ведь там про другое. Все крупнее, трагичнее. Конечно, в нем подобная женщина — особенно если учесть, что ее играет такая женственная, потрясающая актриса, как Ксения Раппопорт — не может не вызывать восхищения, мужского влечения. Но он даже с Варей, к которой привязан, быть не может: она из Раневских. Из того мира, который он пытается уничтожить, на костях которого собирается построить новую жизнь. Для меня Лопахин глубоко несчастный человек. Искалеченный своим прошлым. Рабством. Травмированный холопством, которое течет в его венах. Как ни пытается, не выжмет из себя раба. Рабство — причина его внутренней разрушительной силы. Даже если бы Раневская согласилась на «коммерческое предложение», он уничтожит вишневый сад, который всегда будет напоминать ему об унижении. О том, что его макали здесь в дерьмо, что эта ошеломительная женщина кружевным платком вытирала ему кровавые сопли.
— Когда говорим: вся Россия — вишневый сад, не могу не думать, что наше население в большей его части и есть нынешние лопахины. И горящий Байкал, и уничтоженные старинные города, и разрушение памятников — все дело рук многообразных ермолай алексеевичей, не выползших из крепостничества.
— И об этом наш спектакль. Но не только. Во время репетиции Лев Абрамович говорил: «Не хватает ощущения вины раневских по отношению к лопахиным. Это же амбивалентная история. Лопахин для меня — самая трагическая фигура в пьесе. Страдающая еще более, чем раневские. У тех есть нечто сверхценное, что отличает и защищает: воспитание, порода, чувство красоты, внутреннее богатство. То, чего у раба Лопахина нет. Но в его духовном и ментальном рабстве — отчасти есть неизбывная вина раневских. Все здесь несчастны. У всех есть повод страшиться будущего. И когда в пьяном угаре Лопахин обещает, что построит новую жизнь, и предки его, встав из гробов, увидят, что Ермолай Лопахин «битый, малограмотный» купил самое прекрасное имение на свете, — он плачет. Но счастья не будет. Мы фантазировали, а чем же может закончиться судьба Лопахина. Возможно, в канун революции он застрелится…
— Благодаря профессии вы, как ваш Борман в фильме «Мы из будущего», перемещаетесь во времени. Отбываете в потемневшее от крови средневековье в «Викинге», в Россию начала ХХ века в «Матильде», в жутковатое сталинское фэнтези в «Шпионе». В пыльные брежневские 70-е — в «Легенде №17». Хотелось бы где-то задержаться?
— Фантастическую энергию времени я почувствовал в «Викинге». Но и погружаясь в 60-е в «Большой мечте обыкновенного человека», я чувствовал связь с этим черно-белым временем. Хотя понимаю: занимаясь конкретной историей в компании единомышленников, попадаешь под обаяние времени. Так что я крайне необъективен. В том же Раннем Возрождении, если пытаться говорить о нем объективно, все рядом. Насилие, инквизиция, Рафаэль, Петрарка. Убийство во время сытного обеда за жест или слово — вещь обыденная. Впрочем, каждое время по-своему драматично, яростно и прекрасно.
— Беспокоит ваше участие в «Викинге», где вы — князь Владимир, святитель Руси. Не окажется ли это кино патриотической вампукой?
— Многие думают, что это политическая конъюнктура. Вовсе нет. Проект разрабатывался семь лет! Все эти годы работа не прекращалась. Когда я вышел на съемочную площадку, когда увидел первый материал, отпали вопросы — почему так долго. Сделаю совсем уж наглое заявление. По фотографиям в интернете все сравнивают «Викинга» с легендарной «Игрой престолов». Но визуально «Игра престолов» по отношению к «Викингу» — да простят меня поклонники американского фэнтези — сериал. По проработке кадра, операторской работе, по реквизиту, гриму, интерьерам. Всё серьезней, тщательней. Наша индустрия не была готова поднять проект подобной сложности. Этими семью годами воспиталась команда блестящих профессионалов. Реализован замысел, недостижимый в условиях нашей индустрии.
— Вы сами читаете кипы сценариев?
— Конечно. И решение, в чем мне работать, принимаю я. Поэтому ответственность за неудачи в первую очередь несу сам. А критерии… Все просто. Первое — сценарий. Если он не нравится — ни позиция режиссера, ни знатное имя производящей компании не убедят. Дальше смотрю, кто режиссер. Затем интересуюсь, что за кинокомпания, каков бюджет. Возможно ли за эти деньги реализовать то, что задумано. Когда-то предлагали заманчивую работу в сериале по одному классическому произведению. Бюджет — три с половиной копейки. Я говорю: «С таким бюджетом сложно-постановочное кино вы не снимете». «Что вы, — отвечают, — у нас офис компьютерной графики, у нас скидки, связи». «Ты с ума сошел, — говорят друзья, — подобные роли предлагают раз в жизни». Но этот единственный «раз» с тобой должна быть команда, которой доверяешь, у которой есть ресурсы воплотить замысел на должном уровне. К чему хорошая роль в плохом фильме? Лучше работа в менее амбициозном проекте, адекватном по финансовым и техническим возможностям.
— В «Духлессе 1 и 2» ваш Макс — представитель «пластмассового поколения». Но и в «ненастоящем человеке» вы пытаетесь нащупать живое: драму, надрыв, усилие вырваться. Его бег от себя «привычного» — движение к себе подлинному.
— Вы правы! Многие это услышали, мы сознательно важные для нас мысли упаковывали контрабандой в простую и яркую оболочку. Чтобы внимательный зритель прочитал. Про свободу. Про попытку независимости в регламентированном обществе. Мне интересно, с каким высказыванием мы войдем в третью часть. Во всяком случае, нам удалось создать успешную франшизу в российском кино.
— В «Статусе: Свободен», который выходит на экран, вы рассказываете о расставании — для вас это личная история?
— В той же мере, в какой драма расставания касается каждого. И мне на эту тему есть о чем поразмышлять. Даже после того, как мы сделали это кино. Парадоксально, но после разрыва в отношениях подчас возникает больше красок, обертонов, чем в безоблачный романтический период. Вот почему для меня это кино — продолжение личной истории.
— Ну а кроме того, этот фильм еще один способ раздвинуть горизонты профессии. Ведь это ваш первый продюсерский опыт.
— Сегодня мне интересно не ждать хорошего сценария, а создавать что-то самому. То, во что верю, чем хочется заниматься. Я готов вместе с авторами и режиссерами доводить сценарий до необходимого качества. Продюсировать проект, убеждать будущих партнеров делать кино.
— Участники съемочной группы рассказывают, что вы серьезнейшим образом внедрялись во все тонкости, вплоть до нюансов рекламной кампании. Сегодня так работают многие ведущие актеры на Западе: не тратят время на ожидание, становятся мотором будущих проектов.
— Сейчас у меня в разработке несколько сценариев, если сложится (стучит по стеклянному столу. — Л.М.), буду играть, продюсировать. Не застывать на одном месте. Горизонты смещаются вместе с движущимися. Надеюсь, это будет движение вперед.
Интервью Данилы Козловского Новой Газете
Данила КОЗЛОВСКИЙ: «У нас не только успех публичен, но и позор.
Самый востребованный актер российского кино — о моральном выборе, работе в Голливуде и профессиональной несвободе
При лучезарной делоновской внешности, которую готов нещадно эксплуатировать кинематограф, Данила Козловский обожает тотальные преображения: от травести в трагикомедии «Весельчаки» до монстра-альбиноса в фантастическом боевике «Хардкор». А пока по нему сохнет глянец… он месяцами репетирует Гамлета. Ведущий актер Малого драматического театра играет Шекспира, Шиллера и Мюссе, Чехова, Гроссмана и Равенхилла. Без преувеличения сегодня он самый востребованный актер российского кино. В ближайшее время выходит гротескная комедия «Статус: Свободен», история про расставание, которую он сам и продюсировал. Следом главный блокбастер года «Викинг», исторический кинороман «Матильда», хоррор «Хардкор», триллер «Экипаж», комедия «Пятница»… Продюсеры и режиссеры под него дают деньги, поклонницы ездят за своим кумиром по свету, он снимается в громких хитах, поет в Большом театре, его приглашают на работу в Голливуд. Причем не на шаржи «злобных раша»; в «Академии вампиров…» он — романтический герой.
С Голливуда, пожалуй, и начнем.
— Это удивительный опыт. Работая на одной площадке с американцами, англичанами, ирландцами, понимаешь, насколько все возможно в этом мире. Ксения Раппопорт как-то заметила: «Когда я снималась в Италии у Джузеппе Торнаторе, ощущение было, будто идешь по воде». Вот и мне представилась «возможность невозможного». Хотя всюду те же страхи, сомнения, прозрения, комплексы. Голливудская съемочная группа — сплоченная интернациональная команда, создающая кино для мирового проката. С точки зрения индустрии работа слаженная, как симфонический оркестр. Каждый отвечает за то, что делает. Во главе угла вопрос репутации, личной ответственности.
— В кинематографе вашим крестным отцом стал Алексей Герман-младший, в «Гарпастуме» передавший ощущение веселой и страшной энергии, охватившей страну, как предвестье глобальной катастрофы Первой мировой. Потом были гробокопатель Борман в «Мы из будущего», «истраченный жизнью» Митя в «Мишени» Зельдовича, фанатично преданный хоккею Харламов в «Легенде №17», силящийся прорвать круг глянцевой бесплодности Макс в «Духлесс», истово верящий в сталинскую утопию выпускник разведшколы Дорин в акунинском «Шпионе». Может, вы сознательно вшиваете в роли какие-то нерешаемые темы нынешнего дня? К примеру, ваш рискованно осовремененный Дубровский всего-то хочет быть честным. Но сегодня это уже практически невозможно, порой смертельно опасно.
— Наверняка вы обращали внимание на неадекватность реакции в ответ на нормальное поведение. «О, ты сказал «спасибо»! Ты такой воспитанный!» Уступил место, дверь кому-то открыл. Помог деньгами. Вроде всё, как в детских книжках, как мама учила. Но сегодня такие вещи вызывают изумление. «Ты меня не кинул? Не подвел, не обманул? Вот это да. Старик, спасибо!» Сам факт этого изумления говорит о времени. О нас. Когда человек не соглашается на что-то, с его точки зрения, неправильное, ведет себя нормально, часто это вызывает бурную, не совсем адекватную реакцию. Редактор глянца с многомиллионным тиражом звонит: «Вы действительно отказались от нашей обложки? Почему?» Объясняю вескую для меня причину. И она признается, что поражена… не могла поверить: артист отказывается от обложки?!
— Судя по всему, вы значительно реже говорите «да», чем «нет». Слышала: вы отказались от съемок в продолжении успешнейших «Мы из будущего». Сочли, что сценарий второго фильма спекулятивный с привкусом ксенофобии. А еще говорят: что взять с артиста — профессия зависимая. Каковы ваши аргументы для работы?
— Не могу согласиться с коллегами, убежденными, что дело наше подневольное, мол, мы всего лишь чужие тексты произносим. Недавно по одному из телеканалов шел отвратительный сериал. Знакомый актер, снявшийся в нем, страшно переживал. У нас же не только успех публичен, но и позор. Потом пил неделю, оправдывался: «Я не политик, даже не режиссер. Не мне отвечать за идеологию и качество фильма». Полагаю, за то, что происходит в кадре, во многом все равно отвечаешь ты. Конечно, никто не защищен от ошибок. Случается, затевают одно, в итоге что-то не срастается. Кино — плод усилий многих и потому непредсказуемо. Но если ясно, какова идеология фильма как высказывания… Ты не должен себя обманывать и надеяться: как-нибудь пройдет. Вот ни фига не пройдет.
— Для меня ваш Лопахин — центр додинского спектакля «Вишневый сад» — тихой драмы мира, катящегося в пропасть. Ермолай Алексеевич — сплав обаяния и цинизма, беспощадности и водевильности. С неуемной жаждой реванша, отмщения за прошлые обиды этот характер напомнил Карандышева Островского. Но Лопахин крупнее, опасней, современней.
— Думаю, успех спектакля в разных странах и связан с его актуальностью. Но созвучие с сегодняшним днем достигается не за счет плазменных панелей, мобильных телефонов и солярия на сцене. Все аутентично, и мои часы (Данила говорит «не часы Лопахина, а мои часы». — Л.М.) действительно часы начала ХХ века. При этом Ермолай Алексеевич вполне сегодняшний человек. Можно, конечно, сыграть эдакий привычный образ влюбленного в Раневскую купчишку… Но ведь там про другое. Все крупнее, трагичнее. Конечно, в нем подобная женщина — особенно если учесть, что ее играет такая женственная, потрясающая актриса, как Ксения Раппопорт — не может не вызывать восхищения, мужского влечения. Но он даже с Варей, к которой привязан, быть не может: она из Раневских. Из того мира, который он пытается уничтожить, на костях которого собирается построить новую жизнь. Для меня Лопахин глубоко несчастный человек. Искалеченный своим прошлым. Рабством. Травмированный холопством, которое течет в его венах. Как ни пытается, не выжмет из себя раба. Рабство — причина его внутренней разрушительной силы. Даже если бы Раневская согласилась на «коммерческое предложение», он уничтожит вишневый сад, который всегда будет напоминать ему об унижении. О том, что его макали здесь в дерьмо, что эта ошеломительная женщина кружевным платком вытирала ему кровавые сопли.
— Когда говорим: вся Россия — вишневый сад, не могу не думать, что наше население в большей его части и есть нынешние лопахины. И горящий Байкал, и уничтоженные старинные города, и разрушение памятников — все дело рук многообразных ермолай алексеевичей, не выползших из крепостничества.
— И об этом наш спектакль. Но не только. Во время репетиции Лев Абрамович говорил: «Не хватает ощущения вины раневских по отношению к лопахиным. Это же амбивалентная история. Лопахин для меня — самая трагическая фигура в пьесе. Страдающая еще более, чем раневские. У тех есть нечто сверхценное, что отличает и защищает: воспитание, порода, чувство красоты, внутреннее богатство. То, чего у раба Лопахина нет. Но в его духовном и ментальном рабстве — отчасти есть неизбывная вина раневских. Все здесь несчастны. У всех есть повод страшиться будущего. И когда в пьяном угаре Лопахин обещает, что построит новую жизнь, и предки его, встав из гробов, увидят, что Ермолай Лопахин «битый, малограмотный» купил самое прекрасное имение на свете, — он плачет. Но счастья не будет. Мы фантазировали, а чем же может закончиться судьба Лопахина. Возможно, в канун революции он застрелится…
— Благодаря профессии вы, как ваш Борман в фильме «Мы из будущего», перемещаетесь во времени. Отбываете в потемневшее от крови средневековье в «Викинге», в Россию начала ХХ века в «Матильде», в жутковатое сталинское фэнтези в «Шпионе». В пыльные брежневские 70-е — в «Легенде №17». Хотелось бы где-то задержаться?
— Фантастическую энергию времени я почувствовал в «Викинге». Но и погружаясь в 60-е в «Большой мечте обыкновенного человека», я чувствовал связь с этим черно-белым временем. Хотя понимаю: занимаясь конкретной историей в компании единомышленников, попадаешь под обаяние времени. Так что я крайне необъективен. В том же Раннем Возрождении, если пытаться говорить о нем объективно, все рядом. Насилие, инквизиция, Рафаэль, Петрарка. Убийство во время сытного обеда за жест или слово — вещь обыденная. Впрочем, каждое время по-своему драматично, яростно и прекрасно.
— Беспокоит ваше участие в «Викинге», где вы — князь Владимир, святитель Руси. Не окажется ли это кино патриотической вампукой?
— Многие думают, что это политическая конъюнктура. Вовсе нет. Проект разрабатывался семь лет! Все эти годы работа не прекращалась. Когда я вышел на съемочную площадку, когда увидел первый материал, отпали вопросы — почему так долго. Сделаю совсем уж наглое заявление. По фотографиям в интернете все сравнивают «Викинга» с легендарной «Игрой престолов». Но визуально «Игра престолов» по отношению к «Викингу» — да простят меня поклонники американского фэнтези — сериал. По проработке кадра, операторской работе, по реквизиту, гриму, интерьерам. Всё серьезней, тщательней. Наша индустрия не была готова поднять проект подобной сложности. Этими семью годами воспиталась команда блестящих профессионалов. Реализован замысел, недостижимый в условиях нашей индустрии.
— Вы сами читаете кипы сценариев?
— Конечно. И решение, в чем мне работать, принимаю я. Поэтому ответственность за неудачи в первую очередь несу сам. А критерии… Все просто. Первое — сценарий. Если он не нравится — ни позиция режиссера, ни знатное имя производящей компании не убедят. Дальше смотрю, кто режиссер. Затем интересуюсь, что за кинокомпания, каков бюджет. Возможно ли за эти деньги реализовать то, что задумано. Когда-то предлагали заманчивую работу в сериале по одному классическому произведению. Бюджет — три с половиной копейки. Я говорю: «С таким бюджетом сложно-постановочное кино вы не снимете». «Что вы, — отвечают, — у нас офис компьютерной графики, у нас скидки, связи». «Ты с ума сошел, — говорят друзья, — подобные роли предлагают раз в жизни». Но этот единственный «раз» с тобой должна быть команда, которой доверяешь, у которой есть ресурсы воплотить замысел на должном уровне. К чему хорошая роль в плохом фильме? Лучше работа в менее амбициозном проекте, адекватном по финансовым и техническим возможностям.
— В «Духлессе 1 и 2» ваш Макс — представитель «пластмассового поколения». Но и в «ненастоящем человеке» вы пытаетесь нащупать живое: драму, надрыв, усилие вырваться. Его бег от себя «привычного» — движение к себе подлинному.
— Вы правы! Многие это услышали, мы сознательно важные для нас мысли упаковывали контрабандой в простую и яркую оболочку. Чтобы внимательный зритель прочитал. Про свободу. Про попытку независимости в регламентированном обществе. Мне интересно, с каким высказыванием мы войдем в третью часть. Во всяком случае, нам удалось создать успешную франшизу в российском кино.
— В «Статусе: Свободен», который выходит на экран, вы рассказываете о расставании — для вас это личная история?
— В той же мере, в какой драма расставания касается каждого. И мне на эту тему есть о чем поразмышлять. Даже после того, как мы сделали это кино. Парадоксально, но после разрыва в отношениях подчас возникает больше красок, обертонов, чем в безоблачный романтический период. Вот почему для меня это кино — продолжение личной истории.
— Ну а кроме того, этот фильм еще один способ раздвинуть горизонты профессии. Ведь это ваш первый продюсерский опыт.
— Сегодня мне интересно не ждать хорошего сценария, а создавать что-то самому. То, во что верю, чем хочется заниматься. Я готов вместе с авторами и режиссерами доводить сценарий до необходимого качества. Продюсировать проект, убеждать будущих партнеров делать кино.
— Участники съемочной группы рассказывают, что вы серьезнейшим образом внедрялись во все тонкости, вплоть до нюансов рекламной кампании. Сегодня так работают многие ведущие актеры на Западе: не тратят время на ожидание, становятся мотором будущих проектов.
— Сейчас у меня в разработке несколько сценариев, если сложится (стучит по стеклянному столу. — Л.М.), буду играть, продюсировать. Не застывать на одном месте. Горизонты смещаются вместе с движущимися. Надеюсь, это будет движение вперед.
Изображение уменьшено (Нажмите для увеличения)
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - Do You like me now?
ФОРУМ АКТЁРА ТЕАТРА И КИНО ДАНИЛЫ ВАЛЕРЬЕВИЧА КОЗЛОВСКОГО 
Техническая помощь 
Форум Козловского Данилы » Наш кумир » Пресса: интервью, репортажи (Модераторы: Annetta, везунчик, zarudneva, Надежда)
Интервью с Данилой - 2 Описание: Продолжение
